lovedМоя подруга Майя Стравинская прекрасна в такой бесчеловечной степени, что после нее ничего не мило.
- Да? И как вам вместе? – ухмылисто поинтересовался мой добрый друг.
- Костя. В ее доме я чувствую десантником на побывке. У нее гурманский чай и фарфор, коллекция антикварных чайничков, Гете в оригинале и повадки шаловливой наследной принцессы, а я матерюсь и из всех кулинарных изысков умею только мыть посуду.
Мы с Майей ночами устраивали пикнички на ковре при свечах: коньяк, мате, сыр с плесенью и оливки; я показывала ей Бучч и «Реквием по мечте», она мне – Паоло Конте, актерские тетради Иннокентия Смоктуновского и «Покровские ворота»; на святки она гадала, и мне везде выпадал какой-то бубновый король, жаждущий любви (бубновый король – это как правило блондин; последовало обсуждение того, можно ли нашего общего знакомого с челкой цвета лакированной дубовой древесины считать блондином; ну конечно, сказала Майя); мы читали стихи под белое, катались в маршрутках под утреннее солнце и болтали о вечном под Simply Red.
Она выросла в Питере, ее мама была балериной, папа – моряком, а бабушка в свое время бежала из Бухенвальда и спаслась от концлагерного расстрела только потому, что упала в воронку от бомбы и сутки пролежала под трупами убитых.
Аристократическое воспитание Майи можно вычислить просто по длинным мраморным пальцам и лункам ногтей.
О том, кто ей не нравится, Майя говорит: «Какое непозволительное мещанство; все это для меня смердит»; из ее кумиров от Тонино Гуэрры до индийского святого Саи Бабы и от Колина Ферта до редактора отдела культуры «Коммерсанта», где она внешкорр, - построен пантеон размером с Пушкинский музей, и по нему она радостно водит экскурсии.
Майя в декабре съездила в Гаагу и теперь мечтает переселиться в Утрехт или Дюссельдорф и учиться там в университете.
В ее приталенном пальто я выгляжу как беглый фашист.
Никто не верит, что Майя Стравинская – не псевдоним; никто не подозревает, что под ним скрывается не характерная усатая еврейка за сорок, как можно подумать, а ангелическая блондинка в мажорных сапожках с картины старых мастеров.
Теперь она рыжеволоса, потому что посмотрела «Мечтателей» и захотела себе изумрудный пиджак, как у Луи Гареля, - а к изумрудному больше идет рыжий, а не блонд, да-да.
Вчера, прожив с Майей неделю, я вернулась обратно в часть, и оказалось, по Кнышеву, что в гостях хорошо, а дома плохо. И теперь она мне снится.
- Майя, как часто твои родители уезжают отдыхать?
- Два раза в год.
- У нас не выйдет любви?
- У нас будет воспитание чувств.
О да.
