full- Я на редкость простое устройство: вкусно есть, сладко спать, много говорить; одна мудрая женщина написала мне тут смску "ебать и плакать и петь, что может быть лучше Верочке".
- Я никогда в жизни не красила волос.
- И не ела наркотиков.
- И не влюблялась безнаказанно.
- Я когда была мелкая, я была, как сейчас понимаю, настоящей emogirl, с гибельными стишками, упоением собственной никчемностью, парой попыток самоубийства; лет с десяти эдак до пятнадцати краски варьировались от серости от угольной черноты; тем большее развеселое безумие из меня выпестовалось в итоге; счастливое детство у меня происходит ровно сейчас, уже после университета.
- Журфак десакрализует сразу массу вещей: всю политику, все тв, всю прессу, весь шоу-бизнес. Я слишком хорошо знаю, как там на самом деле, чтобы выпасть сразу из всех целевых аудиторий. Я иногда завидую собственной шестидесятилетней матери, которая на вопрос "с чего ты взяла, что это правда?" говорит "ну даже в новостях показали".
- У меня сейчас настоящая музыкальная одержимость.
- Слухи о моей самовлюбленности сильно преувеличены; половина собственных текстов вгоняет меня в уныние, я не состою у себя во френдах, у меня в комнате даже нет ни одной собственной фотографии плакатного формата.
- А все, что написано лет до восемнадцати, - а там до черта, к слову, - надо бы сжечь, по-хорошему, или так спрятать, чтобы никто. Мой персональный ад будет маленькой комнаткой, где меня привяжут к стулу и будут читать мои тексты двенадцатилетнего какого-нибудь возраста - "Уйдите! Я буду шептать Ветрам
Секреты жемчужных рос! Уйдите, а я воспою мой храм из алых надменных роз!" - этого дерьма целая книжка есть; если существует на свете что-то, за что мне очень стыдно, то оно было напечатано шесть лет назад тиражом в 350 экземпляров. Хотя иногда я слушаю каких-нибудь известных певиц и понимаю, что они такое пишут в сорок, ровно такое же, и вот уж где ужас-то.
- Я все детство занималась хореографией, была очень гибкой; со мной одной, втайне от остальных студийных девочек, репетировали "Умирающего лебедя"; но я, как водится, бросила все накануне выступления.
- Еще я несколько лет пела в хоре, и однажды была конферансье в Рахманиновском зале Консерватории.
- Мы однажды шли с З. ночью по Соколу, и я смеялась и говорила что-то вроде:
- Но ты учти, если ты меня бросишь, я долго-то убиваться не буду.
- Да у меня как-то нет иллюзий насчет своей незаменимости; через три дня мое место будет уже занято.
- З. в итоге бросила я, и скоро, меж тем, полгода, как должность его вакантна. Это реально долго, и мне жалко этого времени; память потом смонтирует жизнь без него: что бы в нем ни происходило - оно все равно пустое.
- Я первый раз влюбилась в детском саду года в четыре, потом в школе, потом в новой школе, и понеслась; я говорила себе - "нет, это еще не первая любовь, первая любовь - это когда взаимно"; "нет, и это тоже, первая любовь - это когда отношения"; "нет, нечестно, первая любовь - это хотя бы дольше месяца"; мне двадцать один через неделю, и у меня вагон незасчитанных, затактовых любовей, и еще ни одной первой.
- У меня в стихах, за редким исключением, всегда строго нечетное количество строф - три, пять, семь, девять; это абсолютно умышленная штука.
- Я люблю людей экзотических национальностей; мне нравится, как они говорят, как смотрят, как выглядят; здорово, когда ловишь пожилого кавказского бомбилу, а у него в машине играет что-то аутентичное; индусы, татары, мулаты, греки, армяне, арабы, грузины - любые кареглазые и нерусские - и все, я пропала; мама не хочет ехать со мной в Египет только по той причине, что боится неожиданных темнокожих внуков.
- А Египет я обожаю; именно внутренний, изнаночный, оборотный Египет, с маленькими курчавыми детьми, бронзовыми, огнеглазыми, с маленькими, засаленными кальянными, с толпой крупных гневных мужчин, смотрящих днем на улице футбольный матч по телевизору, выставленному в окно; с муэдзинами в четыре утра, с женщинами, которые обтягивают крутые лбы и щеки платками; с мальчиками-подмастерьями, которые совершают намаз в подсобке, подкладывая картонку под колени; с наклейками с синей стрелочкой, под которой подписано "praying direction"; ничего нет прекрасней такого Египта.
- Я совсем не боюсь смерти, но очень боюсь старости; старости как бессилия что-либо изменить; старости как факта проигрыша, сколь бы отважно ты ни боролся.
- Всем юмором, фольклором и пением в себе я обязана моей матери; всем, что есть во мне адекватного, доброго, жизнеутверждающего; остальное все - от лукавого.
- Очень хочется большой порции горячего яблочного пая с мороженым, из Friday's или Starlight Diner, с густым горячим шоколадом и мятным чаем.
- И влюбиться.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →