У меня строгий и справедливый режиссер, пленительный помреж и четверо фантастических актеров - мне нравится говорить "у меня", так, как будто я что-то решаю в процессе. Это особенное, конечно, счастье - наблюдать как люди день за днем все больше переселяются в то, что ты когда-то придумала - заходят в текст, как в квартиру, и начинают его обживать понемногу, осваивать. Вообще, это потрясающий процесс - как люди яркой индивидуальности начинают быть одновременно собой и не собой. Смотрела вчера "Жизнь удалась" по пьесе Павла Пряжко, там одну из ролей играет Паша Артемьев - солист популярного бойз-бенда, из тех, кого принято считать классическим сладким красавцем; поражена была, как он органичен, как собран, как невозмутим, как лишен всей этой эстрадной нарочитости, натужности - всего, в чем можно было бы заподозрить певца, решившего сыграть в театре; он молодчина, от него глаз отвести нельзя всю пьесу. Юля Волкова, медноволосая, безумного темперамента актриса и джазовая певица, которая сыграла в спектакле одну из ролей, - первая, кто захотел участвовать в завтрашнем вечере. Еще одной из тех, кто согласился завтра читать мои тексты на сцене, была Маша Машкова
Как Маше Машковой идут стихи, которые ей достались - или как она делает так, чтобы они сразу казались ее прямой речью - это магия, конечно.
***
Я мало сплю и много работаю; это последнее призвано спасать меня от состояния, кратко характеризуемого "очень херово"; Миша Ш. говорит "пребываю в ярости неясного генеза" - я неделю просыпаюсь с каким-то ужасным внутренним непорядком смутного происхождения. Холодно, да, дождливо, хочется уехать скорей - но это всегда; двухчасовые скайп-сессии, в процессе которых он может спросить "сделать тебе кофе?", и ты кивнешь, и он покажешь тебе пачку молотого, спросит, сколько ложек, заварит большую чашку и поставит ее у ноутбука.
- Вот, держи.
- Я не чувствую, как пахнет.
- У тебя просто нос заложен.
- или ты в шутку приставляешь ладонь к объективу камеры, а он свою, и это вроде как вы пытаетесь дотронуться друг до друга сквозь толстое стекло в тюремной комнате переговоров; кино, ну; я, конечно, реву после такого, но если ревешь - значит признаешь еще, что происходит что-то сильнее тебя; что уязвим; когда совсем разучиваешься плакать по любому из поводов - значит, весь этот ад вокруг тебя делается твоей работой, а не жизнью; хочешь-не хочешь, а придется выносить. Я очень устала, да, и хуже всего, что даже не могу придумать, какая новость сейчас оказалась бы хорошей - чтобы все оставили в покое, наконец? чтобы перестало быть стыдно за тех, кто постоянно лжет про тебя? деньги? "приезжай, я скучаю"? чтобы кто-нибудь сделал за меня половину того, что я обещала? - да нет, это все сути не изменит. Где-то пробоина, а ты ходишь с фонарем и трогаешь обшивку и не можешь понять, куда уходят все твои силы, откуда в тебя заливается столько тяжелой холодной воды. Что-то повредилось, а тебе страшно обнаружить, что именно. Ты лежишь в темноте и думаешь - нет, нет, показалось. Все хорошо.
