(с) Яша Печенин
Если Саша Киселёв и выходит из образа, то только наскоро перекурить и зайти обратно; или ходит целый день из одного в другой. Лучше всего ему удаются: туго соображающий боксёр, персонаж Дмитрия Дюжева из фильма "Остров" (это надо шапку-пидорку поставить на голове петушком и сделать страдающее лицо), пожилой сальный педофил с отвратительной дикцией, носорог под транквилизаторами и шотландский национальный герой Уильям Уоллас (а также его конь, его копье, двое военачальников, скачущих сразу за ним, клубящаяся земля под копытами и саундтрек к этой сцене). Оператор Володя Артемьев питал к Саше мрачную ненависть последовательного и методичного профессионала к вёрткому улыбчивому пиздоболу, и в отношениях этих было куда больше тайного огня, чем в любом романе на съемочной площадке.
Артемьев, поздно вечером, мечтательно: Завтра Киселёва будем снимать, умирающего, в луже, при свете фар. Красота. Он же говорил, что хочет быть актёром? Вот мы его положим на землю в маечке и вымажем свежеразмороженным сердцем.
***
На роль Главного Гопника по кличке Ржавый пригласили Серёжу, близкого друга Саши. Серёжа учтив, мягок, интеллигентен и эрудирован не по годам, а физиономия у него при этом хладнокровного матереющего уркагана, когда-то сбежавшего из "малолетки".
Оля: Серёж, завтра Киселёва будешь ножом пырять.
Серёжа, тихо: Господи. Как я давно об этом мечтал.
***
Мы снимаем шестой дубль одной сцены, длинный план, надо успеть сказать много слов и ни разу не запнуться; в конце концов все начинают хохотать раньше, чем я соберу лицо для реплики, и текст становится окончательным абсурдом.
"Травка эта гималайская - просто волшебная. Там же солнце. Куришь её и прямо жизнь чувствуешь".
Мне дают в руки коробок со спичками, чтобы прикурить шестой по счёту туго скрученный джойнт (который на самом деле, конечно, горький гадкий "Беломор"), включается камера, и Серёжа озвучивает меня:
- Спички эти балабановские - просто волшебные. Там же тайга, лес валят. Нюхаешь их и прямо зону слышишь.
***
Пожилая актриса смоленского драмтеатра пришла в клинику, где работает катина мама, делать блефаропластику - подтяжку век. Две женщины беседуют на крылечке.
Актриса: А не опасно это? А не вредно? А какие последствия могут быть? А успеет всё зажить к началу нового сезона? А с точки зрения церкви пластическая хирургия - это как?
Мама Кати медленно поворачивается к немолодой приме и произносит:
- С точки зрения церкви вас раньше и на кладбище-то запрещено было хоронить.
***
Оля, горестно: Вера, не верьте ему, пожалуйста. Он сам не запоминает, что он кому врёт. У него баб было больше, чем волос у меня на голове.
Киселёв, изумлённо: Одиннадцать?!.
***
Сцена поцелуя на мосту, жуткий ледяной ветрище, кожа дубеет, руки, которыми надо нежно гладить друг друга по волосам, превращаются в красные неразгибающиеся клешни. Саня, чтобы быть со мной вровень, встает на цыпочки.
- А ростом-то вы и не вышли, Сан Саныч.
(молниеносно) - Да это холодно просто. И мост кривой.
***
Киселёв: Это как мой папа - его не так легко разозлить; только если обидеть конкретно. Его как-то избили на улице, отобрали шапку. Он поднимается домой и спокойно спрашивает: Сань, а где нунчаки, которые я тебе на день рождения подарил? Уходит, через пять минут возвращается с нунчаками и двумя шапками в руках - своей и чужой.
Про чужую говорит: "Трофей".
***
Киселёв: От бокса немножко страдает мелкая моторика, и чтобы ее восстановить, я как-то научился вязать. Приходил домой с тренировок, уставший, со сбитыми костяшками пальцев, и вязал. Со временем научился делать это быстро и вслепую и вязал, читая.
Хочешь, я тебе шарф свяжу?
(связал: двухметровый, дикого синего цвета; привез на премьеру в "Практику", думала, расплачусь).
***
Артемьев: Чёрт, что ж я маленький такой, не могу до монитора дотянуться.
Я: Давай я тебе подержу камеру, а ты пока в кадре будешь с Киселёвым целоваться четыре дубля подряд.
***
Мы снимаем сцену, где Санин герой от большого ума запихивает себе лампочку в рот и не может ее извлечь обратно; это счастливые для Артемьева двадцать минут, когда Саня молчит и будет молчать, даже если сказать ему гадость. Киселёв с лампочкой во рту выглядит как герой гей-порнотриллера, и мы совсем не справляемся с собой, когда видим это.
Артемьев подходит к Саше вплотную, берёт крупный план и говорит тихо:
"Одинок?.. Набери... 5959... и окунись... в мир безграничного наслаждения..."
***
От Сани осталась одна гениальная поговорка на все случаи жизни. Звучит она так:
Бей бабу молотом - будет баба золотом.
***
Однажды мы приехали с Сашей в гости к Вадиму Б., у которого собрались Лёша Кортнев, Би-2, Квартет И в полном составе и множество других прекрасных людей; Лёша Кортнев придумал игру, условием которой было досочинить к какому-нибудь знаменитому двустишию две произвольные строчки, зачитать получившееся вслух - выигрывает тот, кто быстрее всех угадывает загаданный стишок.
Я написала два:
Легка моя двустволочка,
Остра моя пила.
(В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла).
и
Крестьянин из-за печки лапоть
Достанет и обматерит.
(Февраль, достать чернил и плакать,
Писать о феврале навзрыд).
Киселёв поразил всех.
Погибший слон лежит как глыба:
Длинный хобот, крупный труп.
Ну? Ну же?..
А вы ноктюрн сыграть смогли бы
На флейте водосточных труб?
***
Мы до поздней ночи играем в "бумажки", ругаемся, спорим, издеваемся друг над другом; Саша ужасно волнуется, пытается всякий раз за пятнадцать секунд объяснить как можно больше слов; Вадим сидит на другом краю стола неподвижно, и на лице его угрюмом не отражается ничего.
Саша: Вадим, смотри, это такая болезнь, когда винное пятно на человеке, ну вот, научное название? Ладно, смотри - это вот такой японский боец, такой толстый, с дулей на голове, вот он кто? Блин, ладно, а вот тут еще такая рыба, она на глубине...
- Время!
Повисает тяжёлая пауза, Саша грустно глядит себе на руки, Вадим, не проронивший ни звука, сидит в той же позе с тем же неизъяснимым выражением лица.
Слава Хаит решает Саню поддержать:
- Саш, все правильно сказал. Просто там не взяли трубку.
Все кивают.
- Абонент тебя временно недостоин, Саш.
